— Лёша, заходи, – скомандовал мужчина, оттесняя бывшую жену от двери. Женщина была в шоке! Мало того, что Аркадий заявился без приглашения, так он ещё и пасынка своего притащил! – Вот здесь ты поживёшь несколько дней. Тётя Оксана, конечно, женщина вредная, но выбор у нас небольшой. Не переживай, она тебя тут накормит, напоит, спать уложит.
— Так, я не поняла, что здесь происходит? – наконец у женщины прошел первоначальный ступор, и она начала действовать. – С какой радости ты припёрся ко мне, ещё и своего пацана притащила, а? И что значит поживёт здесь пару дней?
— Слушай, прекрати ныть, не надо портить мне настроение, – недовольно выпалил мужчина. – У меня жена в роддоме, я наконец-то стану отцом! Естественно, сейчас я поеду к ней, я хочу присутствовать при этом знаменательном событии! Алёшке всего десять, одного дома его не оставишь, а бабушек и дедушек у нас нет. Вот я и решила, что он побудет у тебя. А что, ты же все равно в отпуске, делать тебе нечего, вот и попробуешь себя в роли матери.
— Ага, сейчас, разбежалась! Забирай своего пацана и уходи отсюда!
Оксана не понимала, что сейчас происходит в её квартире. То ли это жёсткий розыгрыш, то ли бывший действительно решил подкинуть ей ребёнка на время. Но это же каким нужно быть бессовестным человеком, чтобы так поступить? Нет, она бы поняла, если бы развод прошёл мирно и без скандалов, а они остались бы друзьями в итоге. Но ведь нет! Разводили их по суду, на заседании Аркадий, только и делал, что обливал её грязью, обвинял в том, что она не может подарить ему ребёнка, называл недоженщиной… Он реально думает, что Оксана согласится побыть няней абсолютно постороннему ребёнку?
— Так я всё решил, мальчик будет жить у тебя. Не переживай это ненадолго всего на три или четыре дня, – а потом, словно в насмешку, мужчина добавил: – Так уж и быть, я тебе это время оплачу. Скажи мне спасибо, ведь сейчас у тебя с деньгами проблемы, да?
У женщины просто слов не нашлось описать эту наглость! Она просто стояла, хлопала глазами и наблюдала, как мужчина прощается с пасынком.
— Значит, так. Есть приготовленную ей еду я тебе не советую, готовит она отвратительно. Так что пусть заказывает нормальную еду. Слышишь? – повернулся к бывшей Аркадий. – Не смей травить мне ребёнка своей несъедобной стряпнёй! Я уже сделал заказы, будет курьер нормальную еду привозить.
— Слушай, я ведь не шутила, когда сказала, что не потерплю этого. Вон идите!
— Перед сном пустишь его к компьютеру, пусть поиграет пару часов, – мужчина словно и не слышал слов Оксаны. А может, просто не воспринимал её всерьёз. – И смотри мне, головой за него отвечаешь! Ладно, Лёша, я побежал, как только что-нибудь прояснится, я тебе сразу позвоню.
Женщина и мальчик наблюдали, как счастливый “почти отец” сбегает вниз по лестнице. Лёша недовольно нахмурился, ему жутко не нравилась идея провести несколько дней в этой старой квартирке. Тут, наверное, даже кондиционера нет!
— Ладно, куда мне идти-то? – презрительно сморщил нос мальчик. – Я, конечно, тоже не в восторге, но так уж и быть, поживу в этой дыре несколько денёчков. Но я требую к себе уважения! Мне нужна нормальная комната с большой кроватью и…
— Оставайся здесь и даже с места не двигайся, – процедила Оксана, хватаясь за телефон. – Если Аркаша считает, что я безропотно соглашусь с его требованиями, то он глубоко заблуждается!
Дыра… Да как этот мальчишка вообще посмел хоть что-то ляпнуть в сторону её квартиры? Это она сейчас должна была жить в том доме! Она, а не Аркадий с новой семьёй! В конце концов, она вложила в него кучу денег, но, к сожалению, у неё не осталось ни одного чека, так что на суде доказать она ничего не смогла. Бывшие друзья все как один встали на сторону Аркадия, делали большие глаза и качали головой, мол, нет, нет, нет, все деньги принадлежали мужчине!
Изначально этот дом был одним сплошным разочарованием. Он требовал капитального ремонта, и Оксана всю душу вложила, чтобы сделать из неприглядного жилища настоящую конфетку! Аркадий клялся, что оформит дарственную на наполовину этого дома на неё. Но, естественно, своих слов не сдержал, и она осталась ни с чем.
Возиться с мальчишкой Оксана не собиралась. С первого взгляда было видно, что это крайний избалованный и капризный ребёнок. Да, в принципе, будь он самым послушным и коротким, она бы всё равно не взяла на себя такую ответственность! Родители Аркадия жили очень далеко и явно не смогли бы приехать за внуком (хотя они его даже внуком и не считали, он по крови то им никто), а родственников Лены женщина и в принципе не знала. Так что оставался только один вариант, куда можно было сплавить мальчишку.
— Алло, полиция? – на этих словах у Лёши глаза по пятаку стали, кажется, он понял к чему всё идёт. – Приезжайте как можно быстрее, мне тут ребёнка подкинули… Возраст? Десять лет. Этот мальчик… как бы сказать? Он пасынок моего бывшего мужа. Вот он-то и привёл парнишку ко мне в квартиру с вещами и оставил, а сам ушёл. Я даже не знаю, что мне делать, я к этому ребёнку не имею ровным счётом никакого отношения!
И пока женщина слушала инструкцию дежурного, она с нескрываемым удовлетворением смотрела на появившуюся на лице мальчика панику. Дырой он её квартиру назвал!
— Да-да, я буду ждать. Надеюсь, кто-то из опеки тоже придёт, не хочу потом никаких проблем.
— Эй, ты чего делаешь-то? – практически завизжал Лёша, даже не дожидаясь пока Оксана положит трубку. – Какая полиция, какая опека? Я всего-то к тебе на пару дней приехал! Правильно папа сказал, ты ужасная!
— Вот всё это ты расскажешь полицейскому и доброй тёте из опеки, – Оксана расщедрилась на улыбку. – Да ты так не переживай, тебя в детский дом не отправят. Твоего папашу быстро найдут и заставят взять на себя ответственность. Роддом у нас в городе один, фамилию я сообщу. Ну гляди-ка, пару часов посидишь в детской комнате.
— Не хочу. Ты не имеешь права так со мной поступать! Я ребёнок! Это жестокое отношение с детьми!
— Я тебе не родитель и не родственник. Меня не нанимали, чтобы я за тобой присматривала. Я не обязана с тобой нянчиться. А Аркаша в следующий раз подумает, прежде чем делать такие глупости! Я понимаю, ему там от счастья голову унесло, но приводить своего сына ко мне? Ко мне, которую он оставил без гроша при разводе? Неужели он думал, что я с радостью соглашусь на это?
Оксана и не подозревала, что уже через десять минут после звонка в полицию её жизнь начнёт меняться. Она стояла у окна, скрестив руки на груди, и наблюдала, как мальчик с мрачным лицом сел на пуфик у двери, обхватив колени. Брови нахмурены, нижняя губа поджата, в глазах – страх, смешанный с уязвлённой гордостью.
— Ты ведь правда это сделаешь, да? – наконец спросил Лёша, не поднимая головы. – Позовёшь полицию. Меня заберут, и я… я окажусь где-то там… один.
В его голосе не было ни капли той заносчивости, с которой он требовал большую кровать всего пятнадцать минут назад. Оксана хотела ответить что-то язвительное — вроде: «А теперь ты заговорил, золотце?» — но промолчала. Что-то внутри неё дрогнуло. Она не хотела этого признавать, но мальчик напоминал ей Аркадия. Такие же глаза. Такое же выражение лица, когда он чувствовал, что теряет контроль.
Воспоминание пронеслось, как затянутый флэшбек.
— Ты не умеешь быть матерью, — кричал Аркадий тогда, в суде, и все смотрели на неё, как будто в самом деле она какая-то поломанная женщина.
— А ты умеешь быть человеком? — бросила она в ответ, но голос дрогнул, и он победил.
Вернувшись в реальность, она подошла к столу, взяла стакан воды, сделала глоток и вдруг услышала:
— А у вас… есть собака?
Оксана резко повернулась. Мальчик говорил тихо, неуверенно, будто боялся разбудить чьё-то раздражение.
— Нет, нет у меня собаки, — холодно ответила она.
— Понятно… — он снова замолчал, глядя в пол. — А цветы у тебя живые. У бабушки были похожие. Только у неё всё вечно воняло навозом, она всё удобряла. А у тебя как-то… пахнет спокойно.
Оксана невольно фыркнула. Ещё недавно этот маленький засранец назвал её дом дырой, а теперь вот – «пахнет спокойно». Лицемер?
— Не надо подлизываться, — бросила она.
— Я не подлизываюсь… — он пожал плечами. — Я просто… не хочу, чтобы меня забрали. Я знаю, что мне тут не рады. Я знаю, что я… чужой. Но я правда могу сидеть тихо. Хоть под столом. Только не отдавай меня в детдом, ладно?
С этими словами он всё же не выдержал и расплакался. Не наигранно, не капризно, а по-настоящему — как мальчишка, который впервые почувствовал, что он один в огромном и очень холодном мире.
Оксана медленно опустилась на диван. Сердце колотилось. Перед глазами всплыли пустые вечера, когда она садилась на этот самый диван, обнимала подушку и смотрела кино, которое давно уже не радовало. Потому что делить его было не с кем.
…Как она хотела ребёнка.
Как они мечтали, как сдавала анализы, как проходила обследования. И как всё закончилось — обвинениями и уходом. Он ушёл к Лене, которая уже через полгода родила «идеального» сына.
Оксана вздохнула, снова взглянула на Лёшу. Слёзы катились по его щекам, но он упрямо пытался делать вид, что не плачет.
— Слушай… — сказала она, вставая, — ты хоть суп ешь?
— Если с фрикадельками, то ем.
— У меня с курицей. Пойдёт?
— Пойдёт… — прошептал он и поднял на неё глаза.
Через полчаса они уже сидели за столом.
Оксана заметила, что Лёша аккуратно ест, не чавкает, не разбрасывает крошки. Даже салфетку взял сам. А потом вдруг сказал:
— У Лены готовка хуже.
— Лены?
— Ну… жены папы. Он называет её «моя золотая Лёлечка», но она ни разу не приготовила мне вкусно. Всё заказывает. Или греет из полуфабрикатов.
— Ну, так удобнее, наверное, — пожала плечами Оксана.
— А ещё… — он замялся, — она меня не любит. Она делает вид, что я ей не мешаю. А папа говорит, что у нас теперь новая семья. А я вроде как… старое приложение.
Оксана почувствовала, как внутри всё сжалось. Слишком знакомо. В точности так же чувствовала себя она, когда Аркадий уже строил «новую жизнь», а её оставил «устаревшим приложением». Ей хотелось бы не замечать, но Лёша смотрел на неё с надеждой. Как будто, впервые за долгое время, он говорил с человеком, который может услышать.
— Послушай, — сказала она наконец, — если хочешь, можешь пока остаться.
Лёша расплылся в недоверчивой улыбке:
— Правда?
— Но только на одну ночь. Завтра будем решать, что дальше. Я не нянька. И тем более не мама.
Он кивнул.
— Понял. Просто… спасибо, что не выгнала.
На следующий день утром.
Оксана проснулась от лёгкого шума на кухне. Пройдя в тапках в сторону звука, она застыла в дверях. Лёша в футболке с динозавром пытался достать кружку с верхней полки. В одной руке – ложка, в другой – пакетик с чаем. Стопка печенья уже лежала на столе.
— Ты чего это удумал?
— Ну, вы ж меня на одну ночь оставили. Я решил не шуметь. Заварю сам себе. Я умею. В лагере учился. Просто кружка высоко.
— А мог бы и разбудить, — буркнула она, доставая кружку.
— Я подумал… — он снова замялся, — если вы проснётесь и увидите, что я сам всё сделал, может, не будете жалеть, что оставили.
Оксана невольно улыбнулась. В голове промелькнула мысль, что Аркадий, может, и не такой уж хороший отец, как ей казалось. Он не понимал, что мальчику нужно не заказанная еда и компьютер, а просто доброе утро от взрослого, которому ты не безразличен.
Зазвонил телефон.
Имя на экране: «Аркадий».
Она отвернулась и ответила.
— Ну, как он? – без приветствия спросил бывший.
— Жив, – коротко ответила Оксана.
— Ну и слава богу. Слушай, я тут, значит, в роддоме, всё в порядке, но нас оставляют ещё на пару дней. Лена нервничает, ей нужно моё присутствие. Так что побудет у тебя ещё.
— Нет, – отрезала она. – Я так не играю. Если хочешь, чтобы он остался, приезжай, мы сядем, обсудим. И никаких «на пару деньков». Я должна знать, что ты отвечаешь за сына. И ещё – скажи спасибо, что я его не сдала в полицию. Была такая мысль.
Тишина в трубке.
— Оксан, ну ты же нормальная женщина, чего тебе стоит?
— Вот именно потому, что я нормальная, я не хочу, чтобы ты пользовался этим. Выбери: или забираешь его сам, или договариваемся как взрослые. Всё.
Она положила трубку. Лёша молча пил чай, делая вид, что не слушал разговор. Но она знала – слушал.
Вечером приехал Аркадий.
С коробкой конфет и банкой кофе в руках, он выглядел так, будто и не подозревает, что вёл себя как последний мерзавец. Его сопровождала Лена – бледная, но красивая, в белом пальто и с расстёгнутой сумочкой.
— Оксан, ну, ты ж понимаешь, такая ситуация! У нас младенец, мы не спали два дня. Сил нет! Ну побудет он у тебя недельку, что в этом такого?
— Да в том, Аркаша, — заговорила она, подходя ближе, — что я тебе не агент социальной службы. И не обязана принимать твоего ребёнка, когда тебе удобно. Ты его отец? Вот и отвечай. А я подстраиваться больше не буду. Хочешь – плати няне. Или договаривайся нормально. А лучше – начни вести себя как взрослый.
Лена скривилась.
— Ну, ты же бездетная. Может, тебе даже полезно побыть с ребёнком. Посмотришь, что это такое…
— Лена, — тихо, но жёстко сказала Оксана, — закрой рот.
— Ты кому говоришь?
— Той, кто стала счастливой на чужом горе. И считает, что вправе указывать, кому что полезно.
Лена вспыхнула. Аркадий вмешался.
— Всё, девочки, хватит! Лёш, собирайся. Мы нашли временную няню, завтра переедешь. А пока поедешь с нами в гостиницу.
Лёша встал. Взял рюкзак, посмотрел на Оксану. В глазах застыла тревога.
— Можно… я приду завтра? Просто… на часик. Там с вами хорошо, но тут… спокойно.
Оксана ничего не ответила. Только кивнула. Он вышел, оглянувшись у двери.
Прошло три дня.
Лёша пришёл снова. Принёс ей открытку, которую нарисовал сам. На ней был дом с цветами и подписями кривыми детскими буквами: «Спасибо за дом. Спасибо за суп. Спасибо, что не враг.»
Оксана расплакалась впервые за несколько месяцев. От гордости. От боли. И от нежности.
Потому что, может быть, он и не был ей родным…
Но, чёрт возьми, именно этот мальчишка впервые за долгое время заставил её почувствовать, что она может быть кем-то нужной. Не бывшей женой, не женщиной с «неполной судьбой», а просто – взрослой, которая оказалась рядом, когда нужно было.
И это, пожалуй, было важнее всего.
— Лёша, заходи, — услышала она свой голос уже ночью, когда вернулась с нервной прогулки после разговора с Леной и Аркадием. Она чуть не перепугала мальчика.
— Я не спал, — тихо сказал он и улыбнулся уставше. — Было страшно ехать туда, в гостиницу. Там шумно, другие дети…
Оксана выключила свет и пригласила его внутрь.
— Садись на диван. Хочешь воду?
— Хочу… — он уселся аккуратно, опустив ноги на пол, как положено. — Спасибо…
В квартире повис тёплый полумрак. Часы на стене мягко тикали, казалось, отбивая ритм успокаивающего сердца. Оксана сидела напротив, самолично с собой договорившись, что этого будет достаточно. Пусть ночь пройдёт спокойно — и завтра она отвезёт Лёшу обратно родителям. Всё как положено. Всё предельно заруганно и вежливо.
Но она уже знала, что завтра будет не как положено. В этом несовершенном мире найдётся повод — или отсутствие повода — чтобы её сердце забилось быстрее и выбросило новую волну тепла.
— Мама, — вдруг начал он. — А вы с папой… хорошая пара?
Оксана охнулась. Этот вопрос — он прошёл под кожу.
— Мы… мы когда-то любили друг друга. А потом как-то перестали. И стало больно.
— Он вас обижал? — глаза мальчика смотрели в её. — Очень?
— Да, — вздохнула она. — Было и такое. Но знаешь, главное не забывать — если человек не умеет уважать другого, значит, с ним не стоит дальше строить жизнь.
Он посмотрел на неё, долго думал.
— А вы бы построили жизнь с человеком, который бы вас любил?
Словно сказочный могучий рыцарь направил главное вопрос на неё. И сердце ёкнуло.
— Наверное… я бы. Если бы он был рядом и уважал. И если бы это было настоящее чувство.
— Братец Петя в лагере сказал, когда парень любит — он заботится. А ваша забота… — он помолчал, — пахнет спокойно.
Оксана замерла. Слова — всего лишь слова, как и запах, но… они ознаменовали вторую ночь, когда кто-то — не она — подарил ей чувство собственного достоинства.
—
Следующие дни стали переломом. Утром она отвозила Лёшу к гостинице, где они с Аркадием договорились, — и чувствовала, что мальчик входит внутрь, словно ещё не окончательно расставшись с мамой. После обеда приходила встречать его: сначала их короткие прогулки в парк, чай с бубликами и разговоры о школе и друзьях, потом — поездки в библиотеку, где он впервые выбрал книгу сам: про динозавров.
Она наблюдала, как мальчик превращается из натянутого короля собственной вселенной в скромного, слушающего, задающего добрые вопросы. Как будто он всё время выжидал, кто-то подаст руку. И вот — не подал первый её, а просто стал рядом.
Каждый вечер дома становился семейным обрядом: сначала постельная, потом — мультик (он — тайком поднял плеер и включил), потом — короткая беседа:
— Расскажу тебе о маме, — однажды начал Лёша, — она говорит, что папа часто пропадает. А ты? Разве не уехали навсегда?
Она промолчала. Это был вопрос, который она не могла озвучить. Не ему, а самой себе. Потому что, узнав, что она “была не уехала”, призналась себе, что может уехать заново, но — на этот раз — уже к кому-то, кто действительно будет заботиться и уважать.
— Мама у меня далеко в провинции, — наконец сказала она, — она пишет, что соскучилась. Я туда поеду, когда приедем домой.
— А я хотел бы увидеть вашу маму.
Она улыбнулась, сдерживая эмоции.
— Я ей покажу тебя на видео. И она будет рада.
—
Вещи продолжали приходить из незнакомого интернет-магазина: очередная коробка с одеждой. Оксана обнаружила в ней аккуратные свитера и толстовки с динозаврами, ЭКО-бумагой с динозаврами, ещё один плеер с наушниками. А к нему — жалобная записка Лены: «Аркадий попросил купить для сына что‑то для отдыха. Надеемся, он не возражает».
Рука её дрогнула, но она не позвонила ни бывшему, ни Лене. Поняла: линия проведена. Возвращать ни Лёшу, ни их отношения в прежнее состояние она не допустит.
Она решила действовать:
— Малыш, — сказала она, уже дома, — завтра можно я возьму тебе отпускной дневник? Нам есть о чём поговорить с классной.
Он широко улыбнулся, и утром они вместе отправились в школу. Смех его прозвучал рядом с её рукой. Она крепче прижала рюкзак — и впервые не почувствовала одиночества.
—
А вечером Аркадий позвонил снова:
— Я хочу, чтобы он оставался с тобой. Няня не подошла. Лучше, чтобы он жил с тобой хотя бы месяц.
Она молчала. Слышала, как в другой конец проводки шумно дышит ребенок — это он, думая, что его слышат рядом, смеялся и включал записку с их фотографиями в библиотеке.
— Я… нет, — сказала она. — Ты что-то слушаешь? — добавила мягче, но была непоколебима: её взгляд устремился в окно на тёмнеющий город. — Я не нянька. И не обязан быть ни месяц, ни неделю. Ты отец — ты отвечаешь. Пока не можешь — нанимай. Я могу тебе дать понять, как он адаптируется, — и подход, — и буду это делать. Но жить он останется с тобой. Пойми, это его дом. Моя квартира — не детдом. Я человек, а не прислуга.
Он ответил:
— Договорились.
И на этот раз молчание длилось дольше. Он ловил ритм своих слов, был не готов к тому, что женщина, которую он годами считал игрушкой, — — станет тем надёжным берегом, которого он сам окрестил словами «некому».
—
И вот — последний вечер перед той самой школой. Они снова на кухне. Налита вода, пар закипает, чайник дрожит. Переделанные рюкзаки, книги, свет фонаря за окном. Ещё один безмятежный вечер — повторение утреннего парка.
Но она чувствует внутри: дальше уже не будет «как прежде». Пока она протягивает ему тарелку с печеньем, Лёша её обнимает за талию:
— Спасибо, — говорит он.
— Не за что, — шепчет она.
И пусть завтра всё изменится — в школе начнутся уроки, они вернутся к родителям, появятся взрослые решения. Но она уже знает: он теперь останется с ней. Не потому что она приютила старого «пасынка», а потому что они стали семьёй — пусть небольшой, но настоящей.
В этой комнате просто, но спокойно. И от этого запаха покоя не хочется убегать.
