— Ты опять сама себе придумала проблемы, Лер. Ну отдохнёт мама недельку-другую, подумаешь. Дом всё равно пустует, — лениво отозвался Павел, уткнувшись в телефон.
— Паш, ты сейчас серьёзно? Это дом моей бабушки. Мой. Я в него год вкладывала. Сама. Одна. С тобой, напомню, мы тогда временно «делали паузу». И ничего он не пустует — я тут живу.
— Ну да, живёшь… между заказами и сторис, — буркнул он. — Интернет-магазин — это же не работа, а хобби с деньгами.
Валерия сжала кулаки, чтобы не запустить в него ближайшую кружку. Стекло, керамика — всё, что попадалось под руку, вызывало соблазн. Но ей было жалко посуду. В отличие от мужа.
— А мама не может поехать в санаторий, как все нормальные пенсионерки?
— У неё давление. Ей море надо. Солнышко. Йод.
— У неё язык острый, как бритва, — выдохнула Валерия. — И она считает меня комнатной девочкой. В прошлом году я ей просто подушку не так положила — и она объявила, что воспитывала сына не для того, чтобы он спал на «задворках».
— …на “задворках”, — закончила Валерия, глядя на Павла так, будто он лично подписал указ о её выселении.
Он наконец оторвался от телефона и с тяжёлым вздохом поднял глаза.
— Лер, ты всё преувеличиваешь. Она у нас просто… ну, специфичная.
— Специфичная? — фыркнула Валерия. — Это ты так называешь то, что она за неделю успела переложить половину моих вещей, а вторую — подписать “ненужное”? Специфичная? Когда человек заглядывает в твою косметичку, а потом полчаса читает составы вслух, будто я собираюсь ею травануть кого-то. Или себя.
— Ну она волнуется… — попытался вставить Павел, но Валерия уже не слушала.
— Знаешь, что она сказала вчера утром? “Хорошо, что я вовремя приехала, а то ты бы и дальше кормила Пашу этой… безвкусной едой”. Безвкусной, Карл, — она ткнула пальцем в воздух, — булгур с грибами, домашний бульон и мою лучшую пасту!
— Лер, — Павел поднял руки, — я не хочу ругаться. Правда. Мне просто кажется, что вы с мамой — две сильные женщины. Ну… как две планеты. И обе гравитацией друг друга душите.
— Очень поэтично, — бросила Валерия, взъерошивая волосы. — Только одна из этих планет почему-то поселилась на моей орбите.
Павел усмехнулся, но безрадостно.
— Это временно.
— Тебе легко говорить, ты с ней не варишься. Ты утром на работу — и в офис, как в санаторий. А я тут. С ней. Постоянно. Ты даже не знаешь, что она вчера делала…
Она замолчала, потом резко выдохнула. Павел всё-таки спросил:
— Что?
— Она передвинула мою кровать. Сказала, что «энергетика в комнате застойная». И всё. Я пришла — а там перестановка. Моя спальня. Моя! Паш, это ненормально.
Он помолчал, потом чуть виновато сказал:
— Я поговорю с ней…
— Поговори. Только в этот раз без этих «ну ты же знаешь маму» и «потерпи немножко». Я терпела. Три недели. А мы договаривались на семь дней. Это был твой уговор, помнишь?
Павел кивнул.
— Помню.
Они замолчали. В комнате повисла тишина — не уютная, а напряжённая, будто электричество скопилось в воздухе. За окном жужжала газонокосилка — это сосед Гена, как обычно, пытался привести в порядок и так идеально подстриженный газон. У него это был ритуал — после ухода жены Гена стричь траву начал едва ли не трижды в день.
Павел вновь взял в руки телефон, но на этот раз не стал смотреть в экран.
— Слушай, может, ты съездишь к подруге? К Кате, например? Немного сменишь обстановку…
Валерия медленно повернулась к нему.
— Это ты предлагаешь мне сбежать из моего собственного дома?
— Я предлагаю тебе отдохнуть.
— Знаешь, кто должен отдохнуть? Я. Но без неё.
Она встала и направилась к двери.
— Куда ты?
— На улицу. Прогуляюсь. Пока не закинула в маму твою энциклопедию про комнатные растения, которую она назвала «пылесборником».
Глава 2. Перекрёстки
Валерия брела по тропинке вдоль лесополосы. Раньше она находила здесь утешение: в шуме листвы, в запахе сосновой хвои, в шелесте травы под ногами. Сейчас же казалось, что даже деревья напряглись в ожидании следующего визита свекрови.
Она достала телефон, задумалась и, поколебавшись, всё же набрала Кате.
— Ну здрааасьте, королева терпения, — послышался знакомый голос. — Сколько ещё недель ты планируешь держать это лицо Будды, пока она разносит твой дом?
— Я уже не держу, — выдохнула Лера. — Я хочу сбежать.
— Давай. Серьёзно. У меня есть свободная комната, новый матрас и старое вино. Приезжай хоть сегодня.
— А Пашка?
— Он взрослый мальчик. Пусть сам разбирается. Ты что, его мама теперь?
Лера усмехнулась.
— Хорошо бы, чтобы у него была хоть одна. А не вот это…
— А что она тебе ещё сделала?
Лера задумалась.
— Сегодня… она пыталась выкинуть мою кофту. Потому что, цитирую, “женщина не должна ходить в сером, как прачка”. Я в этой кофте хожу с института. Она как плед с рукавами. Я её обожаю.
— Лер, ты должна к себе быть добрее. Не ей, себе. Пожалуйста. У тебя уже голос дрожит.
Валерия кивнула, хотя Катя её не видела.
— Ладно. Я приеду. На пару дней.
— Не «на пару», а пока не вспомнишь, что ты вообще не обязана страдать в собственном доме. Всё, жду.
Она отключила звонок и вдруг почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Не от боли, не от обиды. От выгорания. От усталости. От этого чувства, когда тебя не слышат.
Глава 3. Нежданная гостья
Когда она вернулась, свекровь уже сидела на кухне и чистила яблоки.
— О, Валерия. А мы тут с Павлушей решили пирог испечь. По бабушкиному рецепту. Тебе оставить кусочек?
“С Павлушей”, — мысленно передразнила Лера. Он ненавидел пироги. Но с мамой — пожалуйста.
— Нет, спасибо. Я вообще-то уезжаю. На пару дней.
Свекровь вскинула брови.
— Уезжаешь? Интересно. Павел что, теперь будет тут один?
— Он взрослый, разберётся.
— А дом?
— Что дом?
— Неудобно как-то. Я-то думала, ты хозяйка. А получается…
— Получается, что я — человек, — оборвала её Лера. — Которому тоже нужен воздух. И время. И тишина.
Свекровь прищурилась.
— Ну-ну. Воздух… Тишина… В наше время женщины не позволяли себе так распускаться.
— А ещё в ваше время ходили строем и ели манную кашу каждый день. Но ничего, справились.
Павел молча стоял у плиты. Услышал всё, но не вмешался. Лера посмотрела на него — он отвёл взгляд.
— Пока, Паш, — сказала она, надевая куртку. — Увидимся, когда ты вспомнишь, на чьей ты стороне.
Он хотел что-то сказать, но она уже закрыла за собой дверь.
Глава 4. Катин остров
Катины апартаменты были наполнены запахом кофе, лампами тёплого света и смешной рыжей кошкой, которая тут же запрыгнула Лере на колени, едва та села.
— У тебя здесь как в сериале, — сказала Лера, делая первый нормальный глоток кофе за последние дни.
— У меня тут как у человека, который не впускает в дом токсичных родственников. Тебе стоит попробовать.
Лера грустно улыбнулась.
— Пашка хороший. Он просто… боится с ней спорить. Она его держит в каком-то эмоциональном пуделе. Стоит ей сказать: “Я ради тебя жизнь положила”, — и он сразу сдаётся.
— А ты ради него жизнь свою положить не хочешь?
— Не знаю…
Катя села напротив.
— Лер, ты сильная. Слишком сильная, чтобы терпеть такое. Но будь осторожна: сила — это ресурс. Он заканчивается.
— А что делать?
Катя пожала плечами.
— Начать говорить «нет». Начать возвращать себе территорию. Даже если это будет сначала болезненно.
Лера кивнула. Медленно. Будто разрешила себе согласиться.
Глава 5. Возвращение
Через три дня она вернулась. Не потому что простила. А потому что решила.
Дом встретил её тишиной. Свекрови не было. Павел сидел на крыльце, держа в руках тот самый журнал про растения.
— Привет, — сказал он.
— Привет.
— Она уехала. В санаторий. В Сочи.
— Правда?
— Правда. Я ей сказал, что если она ещё раз назовёт твою еду «безвкусной», она будет питаться в столовой пенсионеров до конца лета.
Лера усмехнулась.
— И что она?
— Сказала, что ты испортила мне вкус, но всё же согласилась.
— Интересно, — кивнула Лера. — А ты что скажешь?
— Я скажу, что был неправ. Я позволил ей войти в твоё пространство. И не остановил её. Мне жаль.
Она подошла ближе.
— Мне нужно знать, что ты будешь стоять за меня. Не молча. Не потом. А в моменте.
— Буду, — тихо сказал он.
И на этот раз она поверила.
Глава 6. По своим правилам
Дом стал тише. Даже слишком. Три дня без свекрови — и вдруг стало слышно, как капает вода в кухонной мойке. Раньше за этим шумом стояли замечания, комментарии, фразы «в моё время» и «женщина должна». Теперь — тишина.
Валерия ходила по комнатам, как по музею. Останки чужого вторжения были повсюду: фиолетовые салфетки на обеденном столе (она ненавидела фиолетовый), фарфоровый чайник с золотыми завитками (её стиль — скандинавский минимализм), и, конечно же, список дел на холодильнике, оставленный свекровью. Пункт 7: «Протереть пыль над шкафами. Там паутина». Подписано аккуратно: «С любовью. Мама».
Лера взяла маркер и под этим аккуратно написала:
“Дом — не музей. И не казарма. Здесь живут, а не проверяют пыль на белых перчатках.”
Она отступила на шаг, посмотрела на надпись и впервые за долгое время усмехнулась не с сарказмом, а с облегчением.
— Тебе стало легче? — Павел вошёл на цыпочках, будто боялся спугнуть её хорошее настроение.
— Да, — кивнула она. — Немного. А ты?
— Я тоже. Мама улетела, и будто воздух стал чище.
Она посмотрела на него внимательно.
— А ты сам когда в последний раз дышал свободно?
Он опустил глаза.
— Наверное… давно. С тех пор, как начал выбирать между вами. Между правдой и удобством.
— Тебе не нужно выбирать. Но тебе нужно решать. Это разные вещи, Паш.
Он молча кивнул.
— А ты теперь что собираешься?
Лера вдохнула.
— Я собираюсь жить. По своим правилам.
Он удивлённо посмотрел на неё.
— Звучит громко. Что это значит?
— Начнём с малого, — ответила она. — Сегодня я подам заявку на участие в местной ярмарке ремесленников. Со своими украшениями. Пора перестать думать, что это “хобби с деньгами”, как ты выразился.
— Лер, я… я не это имел в виду тогда, правда.
— А что? Что если бы я вышивала крестиком, а ты приносил бы деньги — это была бы работа? А когда я сама себя обеспечиваю — это просто забавный кружок при доме?
Он отвернулся.
— Прости.
— Я тебя прощаю. Но дальше будет иначе.
Глава 7. Сцена
Через неделю она уже стояла за деревянным прилавком под белым навесом на ярмарке в центре города. Её украшения — тонкие цепочки, браслеты, обереги из натуральных камней и проволоки — разложены на льняной скатерти. Люди подходили, трогали, спрашивали. Кто-то покупал.
— Это вы делаете? — спросила молодая женщина с малышом в слинге.
— Да. Сама. У меня свой магазин онлайн. Но я вот теперь решила выйти в люди, — Лера улыбнулась.
— У вас стиль особенный. Такой… честный. Без «глянца», но живой.
Лера замерла. Её всегда пугало, что её изделия недостаточно «инстаграмные». Без упаковок с золотым тиснением, без фото в мраморных интерьерах. Просто — настоящие.
— Спасибо, — тихо ответила она. — Я стараюсь.
— Я куплю вот этот браслет. Мне кажется, он про свободу.
Лера кивнула.
— Именно так я его и называла.
После ярмарки ей начали писать в директ. Не боты, не “гивевеи”, а живые женщины. Кто-то делился историей, кто-то просил сделать амулет по индивидуальному запросу.
Она ощутила: вот он, отклик. Не лайки. Не сердечки. А контакт. Настоящий.
Глава 8. Звонок
Однажды вечером зазвонил телефон. На экране — свекровь.
Лера посмотрела на имя и, вопреки прежней привычке “не брать”, ответила.
— Да?
— Валерия. Добрый вечер. Я тут в санатории подумала… может, я немного переборщила. Всё-таки возраст, привычки… Прости, если что.
Лера почувствовала, как внутри всё замирает. Не от радости — от неожиданности.
— Вы всегда были очень… уверены в своей правоте, Маргарита Ивановна.
— Ну, да. Я женщина старой закалки. А ты, знаешь ли, упрямая. Но ты держалась. Я бы, может, тебя даже зауважала. Если бы не эти твои… бусики.
— Украшения. Авторская работа.
Пауза.
— Павел говорил, ты на ярмарке стояла? Что, правда продавалось?
— Да. Очень даже.
— Ну… если это приносит доход, — сухо сказала она. — Тогда, может, и не такая уж ты и прачка.
Лера тихо рассмеялась.
— Спасибо, Маргарита Ивановна. Это прогресс.
— Не обольщайся. Я просто решила, что если не могу тебя переделать — придётся принять.
— А я не собираюсь вас переделывать. Я просто ставлю границы. Это нормально.
Пауза.
— Хорошо. Удачи тебе. И… Пашке не забывай борщ варить. Он, между прочим, хвалил.
— Он и мой булгур теперь хвалит, — мягко ответила Лера и положила трубку.
Глава 9. Решение
Они с Павлом сидели на веранде. Небо было розовым от заходящего солнца. Воздух — чистым, как будто выстиранным в грозовом ведре.
— Знаешь, я всё думал, — сказал Павел, потягивая чай. — Ты ведь не просто отстояла себя. Ты стала кем-то… новым. Или настоящей?
— Я просто перестала бояться, что быть собой — это неудобно для других.
Он вздохнул.
— И я понял, что тебе нужна не моя защита, а партнёрство. Я тебя раньше недооценивал. Простишь?
— Не сразу. Но, думаю, уже почти.
Они замолчали. Потом Лера добавила:
— А ещё я думаю расширить магазин. Сделать линейку украшений «для себя». Не для выхода, не для праздника, а чтобы женщина чувствовала себя красивой каждый день. Даже в серой кофте.
— Та самая кофта?
— Та самая.
Он засмеялся.
— Тогда я точно должен тебе помочь. И сайт сделать получше. И рекламу настроить.
— Вот это уже разговор.
Они смотрели, как солнце окончательно тонет за горизонт. И в этой тишине впервые не было напряжения. Только спокойствие. И ощущение, что теперь всё будет по-другому. По-настоящему.
